— Сяо-ло*, этот человек не заслуживает твоей печали…- мягко произнесла Баоцзя, без своей всегдашней агрессии в голосе.
Но даже сейчас, смягчив голос, Баоцзя хмурилась. Эти слова она сказала только для того что бы утешить сердце Линь Ложань и позволить ей забыть об этом неверном мужчине. Но на самом деле,
Баоцзя хотелось схватить тесак и изрубить мерзавца на куски, после чего скормить то что получится собакам!
Баоцзя снова посмотрела на свою подругу, сидевшую на диване и неотрывно смотревшую в телевизор – двадцати семилетнюю Линь Ложань. Щеки Ложань потеряли свою гладкость и нежность еще в ее юности, хоть длинные шелковистые волосы достигали талии, без тщательного ухода кончики их иссохли и посеклись.
С нынешним пустым взором и дешевой одеждой, Линь Ложань совсем не была похожа на ту изящную и умную девушку которой она была в юности, сейчас это была ни чем не примечательная женщина, жительница большого города, чей возраст в плотную приблизился к третьему десятку…
Внезапно Баоцзя испытала мощный прилив смешанных эмоций, почти что доведший ее до слез. От ненависти, на секунду сжав зубы изо всех сил, она встала с дивана, схватив сумочку:
— Я сейчас пойду и найду этого выродка! – После чего двинулась к выходу, быстро переставляя десятисантиметровые каблуки по истертой кафельной плитке пола.
Со спины её тут же обхватила пара рук. На этих тонких, можно сказать костлявых руках, под бледно белой кожей вздулись синие вены. С одного мимолетного взгляда Боцзя могла сказать кому принадлежать эти руки, да и никого другого в комнате не было кроме сильно исхудавшей Линь Ложань.
Баоцзя не посмела применить силу по отношению к этим объятиям. Эти руки были такие тонкие, что казалось при малейшем небреженном движении кости рук хрустнут как иссохшие веточки. Она заплакала и почти что прокричала, повысив голос:
— Ну для чего ты себя мучаешь!? Эти бессовестные твари ведь живут и в ус не дуют!
Слезы ярости затуманили зрение Баоцзя и затем покатились по ее щекам, портя ее аккуратный макияж.
Но ее это совсем не волновало, так как ее сердце испытывало самую настоящую боль от страданий Ложань. От крика подруги, отупение овладевшие Лин Ложань стало уходить, и на ее лице стали проявляться эмоции а в глазах появился свет присущий живым.
— Баоцзя, — она попыталась произнести что то, но от долгого молчания голос ее звучал крайне хрипло и тихо. Лицо Баоцзя со все еще катящимися слезами выразило крайнее удивление. Ведь Ложань за трое прошедших суток не произнесла ни слова! А теперь она вдруг внезапно заговорила, от чего у Баозця задрожали руки. Она потянулась прикоснутся к лицу Ложань, боясь напугать этим подругу и в то же время, беспокоясь, не померещилось ли просто ей.
Ложань, попыталась отвести в сторону свои черные как чернила глаза, но глазные яблоки оказались сухи, так как она не спала трое суток. Не спать и не есть трое суток…Ложань всегда знала что она была сильной, но никогда она не думала что настолько. Возможно поэтому существует поверье что бедняки упорны и выносливы, крепко цепляясь за жизнь? Наконец ожив настолько что бы испытывать сарказм по отношению к себе, Ложань подняла взгляд и увидела на лице Баоцзя выражение заботы и тревоги.
Баоцзя же, напрягшись, с тревогой глядела на подругу. Ложань с сердцем полным сожаления изобразила слабую улыбку и сказала:
— Баоцзя, я хочу есть, — снова обхватила ту своими костлявыми руками, сама удивляясь откуда в них еще берется столько сил.
Глубоко вздохнув, Баоця заставила себя успокоится. Может быть, это все фальшивка, обман, разыгрываемый Ложань, и стоит ей только оставить подругу одну и та покончит жизнь самоубийством?
— Давай тогда я закажу чего ни будь для тебя. Твоё любимое соевое молоко Юнхэ! – благодаря свое смекалке Баоцзя быстро нашла выход из ситуации. Она тут же перерыла сумку и достала блестящий темно голубой телефон и набрав ресторан заказала доставку соевого молока, каши из свежих овощей и любимого Ложань салата из морской капусты.
Возражений от Ложань не последовало. Не произнося ни слова она по прежнему крепко держалась за руки подруги. Печаль, затенявшая ее лицо последние три дня, стала рассеиваться.
Двадцать минут спустя, прозвенел входной звонок. Прибыла еда.
Соевое молоко еще парило. Ложань ела не торопясь, тщательно следя что бы не пропало ни одного кусочка еды. После того как она все съела, Ложань почувствовала как мышцы ее живота, до того бывшие сжатые спазмами, начали расслабляться а холодные, онемевшие конечности обрели хоть немного сил. Глядя на Баоцзя, она сказала:
— Не волнуйся, мне ведь все еще надо заботится о родителях. Я не покончу самоубийством.
Услышав это, Баоцзя наконец почувствовала облегчение. Как и тогда, когда они учились в институте, Баоцзя заночевала в съемной квартирке Ложань.
Услышав как изменилось дыхание Баоцзя когда та погрузилась в сон, Ложань, что должна вроде бы давно спать, открыла глаза.
Сквозь решетку на окне струился серебристый лунный свет. Дом был старый и небольшой, и было ему как минимум тридцать лет. Этот район был застроен зданиями с высоким риском обрушения но планы по сносу и расселению района были приостановлены. Первые жители этих зданий ненавидели эти строения, и потому квартиры в них сдавались задешево сезонным рабочим. Одним из которых была и Ложань. Она жила здесь уже больше трех лет из за низкой квартплаты. И все ради этого…. человека. Она жила в подобном здании и переносила тяготы жизни с полнейшей невозмутимостью. И Линь Ложань, и Ли Аньпин родились и выросли в деревне. В начале обучения в институте, с родителями Аньпиня произошел несчастный случай. Его мать встала на колени перед Ложань и умоляла ту о помощи. Ли Аньпин смотрел на Ложань покрасневшими глазами. Её родители сказали, что раз она была помолвлена, то не имеет значение, кто именно закончит институт. И значит вышло так, что простодушные родители Ложань заставили её отказаться от её шанса закончить вуз, отдав его Ли Аньпиню. На третьем году учебы, Ложань бросила институт и пошла работать. Закончив смену на одной работе, она тут же следовала на другую, ведь ей было нужно отсылать деньги для помощи родителям и еще поддерживать Аньпиня пока он не получил бы диплом.
Даже свою нынешнюю работу Аньпин получил благодаря помощи Баоцзя, лучшей подруги Ложань.
Переосмысливая все это сейчас, Ложань казалась себе просто невероятной дурой.
Ложань перевела взгляд на фото на прикроватном столике. На нем был запечатлен радостный Аньпин. Он был одет в хорошо идущее ему приталенное демисезонное пальто и выглядел он очень жизнерадостно, ничем не напоминая парня из деревни, которым он когда то был.
Это ведь про таких как он говорят в сети «из куриного яйца вылупился феникс», верно?
Фениксу, вылетевшему из курятника и вознесшемуся на горную вершину нужна и соответствующая, богатая подруга, а Ложань была для Аньпиня не более чем ступенью на пути к обеспеченной жизни…
Из широко открытых, глядящих в никуда глаз Ложань потекли слезы. Она сжала кулаки – у неё все еще были ее родители и Баоцзя, значит она все еще не одинока в этом мире!

Дом Небесного Благословения был крупнейшей ювелирной компанией в городе Р. Баоцзя работала в компании дизайнером украшений. После того как Аньпин получил свой диплом он был нанят компанией как помощник по административным вопросам благодаря связям Баоцзя.
Аньпин работал в компании уже полгода и в последний месяц Баоцзя пошутила, сказав Ложань что новым начальником ее любимого стала красавица и что она должна быть в будущем повнимательней. Тогда Ложань не придала этой шутке никакого внимания. Ложань была с Аньпинем уже семь лет. Были и до этого девушки что пытались увлечь того за собой за эти годы, но Ложань не верила что эта «красавица» несет большую угрозу чем эти девушки. То чего она не знала было то что эта красавица была не только непосредственным начальником Аньпиня но и единственной дочерью владельца дома небесного благословения!
Ну что за телевизионное мыло, не правда ли? Сердце Ложань, стоявшей перед входом в административное здание Дома Небесного Благословения было наполнено горькой иронией направленной на самую себя.
Был конец рабочего дня, провернулась вращающаяся стеклянная входная дверь и на улицу вышла Баоцзя на своих высоких каблуках. Ложань тут же сдвинулась в тень за углом здания, стараясь не попасть в поле зрения Баоцзя. Спустя полчаса, подавляющее большинство работников компании покинули здание. Наконец, Ложань увидела знакомую фигуру.
В хорошо сидящем на нем костюме, с аккуратной, ухоженной прической, Ли Аньпин создавал впечатление жизненной энергии и уверенности. Почти что сразу после него вышла женщина в бизнес костюме. Данное от рождения лицо красивым было не назвать, но одежда высочайшего качества от знаменитейших брендов мира и обильный, очень умелый макияж превращали ее в весьма приятное для взора зрелище.
Должно быть, это новая подруга Ли Аньпиня.
Ложань прикусила губу. С преимуществами даруемыми происхождением и внешностью, эта женщина производила впечатления властной и решительной особы. Но Ложань не могла отступить, спасовать, она должна была довести дело до конца.
Стоявшая рядом с богато украшенным зданием, Ложань своим видом, явно не соответствующим обстановке, сразу бросаясь в глаза. Но заметил ее первой не Аньпин а наследная принцесса Дома Небесного Благословения, обладательница изогнутых ресниц, что тут же выдала Аньпиню:
— Смотри, твоя старая любовь.
Ли Аньпин обернулся и увидел немодную и дешево одетую Ложань. Испытав вспышку отвращения он обернулся к своей подруге и сказал:
— Элли, я ведь тебе уже говорил что к помолвке с нею меня принудили родители, и я уже с ней давно порвал… — глаза его при этом, направленные на того к кому он обращался, были полны нежности.
Элли забрала сумочку у Аньпиня и со слабой улыбкой на губах, прервала его объяснения:
— Давно порвал? Выходит, у вас были какие то отношения? У тебя есть пять минут что бы решить вопрос с нею.
Элли никогда не относилась серьезно к таким соперникам как Ложань и она даже не удостоила ту второго взгляда, сразу направившись к своей новой Ауди ТТ. Машина эта была не очень дорогой, но она просто нравилась Элли. Так же она относилась и к мужчинам. Их происхождение было неважно, ее нахождение рядом с ними мгновенно поднимало их статус к небесам.
С отвращением во взгляде и недовольным выражением лица Аньпин подошел к Ложань.
— Я думал что достаточно внятно объяснил тебе, Ложань, что мы не подходим друг другу. Наши характеры слишком разные…- быстро начал Аньпинь, надеясь уложится впять минут.
Ложань вскинула на него взгляд:
— Ли Аньпин, ты слишком много о себе воображаешь.
Ложань не слепая, она смогла разглядеть отвращение в глазах мужчины, и осознала и приняла как факт что Аньпин выбрал быть рядом с обеспеченной женщиной. И потому, пусть даже у неё разрывается сердце, она не выкажет перед этим гадом ни капельки переживаемой боли!
— Раз мы разорвали отношения, ты должен вернуть мое фамильное украшение, — стараясь казаться спокойной, Ложань указала на браслет на запястье мужчины.
Серебряный браслет был фамильным украшением семьи Ложань на протяжении бесчисленных поколений. Стиль в котором он был выполнен, был весьма прост, что делало его подходящим для носки как мужчиной так и женщиной. Браслет состоял из переплетенных серебряных нитей и двух сантиметровой бусины находившейся внутри шара сделанного из нитей браслета. Мама Ложань собственноручно одела браслет на запястье Аньпиня во время помолвки.
Услышав что Ложань вернулась только для того что бы забрать браслет вместо того что бы со слезами и соплями убеждать его остаться с ней, лицо Аньпиня побагровело от гнева:
— Линь Ложань, не слишком ли ты мелочная? Ты проделала весь этот путь только ради этого говенного браслета!?
Неужто этот пускающий пену мужик, тот которого она когда то любила? Ложань почувствовала незнакомое ей до того смесь печали и сожаления. Но тем не менее, браслет был и вправду семейной реликвией их рода на протяжении множества поколений и она обязана была забрать его обратно.
С презрительным улыбкой, та ответила:
— Говеный браслет? Ли Аньпин, когда же ты успел стать таким двуличным?
На лице Аньпиня была целая палитра эмоций. Он не мог сказать Ложань что у Элли скоро день рождения, а среди всего чем он владел, по настоящему ценным был только этот антикварный браслет. Однажды он взял браслет в антикварный магазин и владелец предложил его выкупить за 30 000 юаней, сказав что ему нравится стиль урашения. Как любой жалкий мерзавец, Аньпин был весьма хитер. Раз хозяин магазина предложил 30 000 тысяч, то Аньпин был намерен чуток подождать, что бы цена подросла… И вот теперь, Ложань неожиданно требует вернуть браслет. Если он его отдаст, то где ему взять другой подарок на день рождения Элли?
Резкий гудок автомобильного сигнала вырвал Аньпина из его мыслей. Элли опустила стекло окна своей красной Ауди. Половина ее лица была закрыта темными солнцезащитными очками, изогнув уголки губ в улыбке, она произнесла:
— Хмм, вижу, у тебя еще остались чувства к твоей старой любви?
— Меня ничего с ней не связывает, уже иду. – Немедленно отозвался Аньпин и быстро оказавшись у машины сел в неё.
Элли подняла стекло и нажала на газ. Внезапно, на неё упала тень. Это Ложань ухватилась за боковое зеркало заднего вида. С проступившими на руках синими венами, Ложань отчеканила:
— Мне нужен только мой браслет.
Элли посмотрела на Ложань. Она знала что Аньпин постоянно носил древний серебряный браслет, но она и не предположить не могла что тот на самом деле принадлежал Ложань!
Ли Аньпин без труда смог представить себя на месте Элли. Стоит ему оставить браслет себе и ссора между ним и Элли будет неизбежна. Он не был готов из за столь ничтожной причины пойти на подобный риск.

* — Сяо — подруга обращается к Ложань в уменьшительно ласкательном ключе. по русски это будет примерно звучать как «Лоечка».