— Юэчань, какой подарок она готовит для меня?

Вскоре после того, как Юнь Усинь убежала, Юнь Чэ сразу же подошел ближе к Чу Юэчань и сразу спросил ее.

Чу Юэчань посмотрела на него, — тебе понравится.

— ЭМ… — Юнь Чэ мог только перестать спрашивать, но ему все еще было трудно это перенести.

— Какова ситуация с твоими делами? — Чу Юэчань спросила. – Ты с самого начала не объяснил ничего, ясно, что ты не хочешь, чтобы мы волновались… Это должно быть что-то очень серьезное.

— Гм… Это действительно большое дело, и оно серьезнее, чем вы думаете. — Юнь Чэ кивнул, затем улыбнулся, — но вам не нужно беспокоиться, даже в худшем случае, это не навредит мне, и не повлияет на эту планету.

— О? — Чу Юэчань была немного подозрительна.

— Ты определенно не можешь себе представить, насколько необычно существование этой маленькой планеты, на которой мы находимся, в этом огромном мире, так что тебе не нужно беспокоиться об это. Если мы сможем получить относительно хороший результат, тогда… — Юнь Чэ показал выражение предвкушения, — если время придет, я смогу взять вас, в Царство Богов для путешествия. Особенно в царство Снежной песни. Усинь любит Дворец Ледяного Облака, так что ей определенно понравится царство Снежной песни.

— Если ничего неожиданного не произойдет, результат будет через месяц.

— В таком случае, почему ты вдруг вернулся именно в это время?

— Конечно, из-за главного события. — Юнь Чэ повернулся и посмотрел вдаль. — Через тринадцать дней дедушке исполняется семьдесят.
— На шестидесятилетие дедушки, я оказался в ловушке на Ковчеге Изначальной эры. Я не только не мог быть рядом с ним, но и он очень страдал. В этот раз, что бы ни случилось, я должен лично подготовиться к торжеству.

— Так вот в чем дело… — Чу Юэчань слегка кивнула.

Сяо Ле, хотя он не был биологическим дедушкой Юнь Чэ, все вокруг Юнь Чэ знали, какой статус он имел в жизни Юнь Чэ… Это был не просто вопрос его воспитания.

— Женщина по имени Цянь ранее, она… — брови Чу Юэчань слегка дернулись. Аура Цянь Инь была слишком пугающей, и это чувство удушья и сердцебиения до сих пор не исчезло.

— Я рассказал ей… Цянь Инь`эр. — Сказал Юнь Чэ.

— Что?? — Чу Юэчань была явно шокирована. Тогда, когда Юнь Чэ описывал ее ей, он упомянул, что она была самой ужасной женщиной в мире царства Богов.

— Не волнуйся. По некоторым причинам я посадил рабскую печать и превратил ее из самого страшного человека в самого послушного. — Юнь Чэ улыбнулся и утешил ее. Как только он произнес имя «Цянь Инь», Чу Юэчань была явно шокирована… Потому что она была рядом с Юнь Усинь.
— Рабская… Печать? — Чу Юэчань была еще более удивлена, но она не была педантом или мягкосердечным человеком. Ее белоснежное лицо тут же похолодело, — такой отпечаток души, который бросает вызов человечеству, чрезвычайно ей подходит.

В это время Чу Юэчань внезапно подумала о чем-то. Блеск в её глазах слегка изменился, и она тихо сказала, глядя на него, — Ты… Ты не трогал её, не так ли?

— Нет, нет! — Юнь Чэ сразу покачал головой, с чистым и искренним лицом, он уверенно сказал. — Абсолютно нет!

— Неужели это так? — Видя, что Юнь Чэ не чувствовал себя виноватым, Чу Юэчань была немного удивлена. — Похоже, это не в твоем характере.

— Ахаха, — Юнь Че шагнул вперед и протянул руки, чтобы обнять мягкое тело Чу Юэчань. — У меня есть моя маленькая фея, зачем мне трогать такого злобного дьявола?

«…»

… ….

Оставшееся время Юнь Чэ действительно готовился к банкету по случаю 70-летия Сяо Ле. Он знал, что Сяо Ле не любил славу и шум, поэтому, хотя он придавал большое значение этому вопросу, он не распространял его, и он массово не распространял приглашения.
Это был первый раз, когда он устроил праздник по случаю дня рождения Сяо Ле. Это также можно рассматривать как воздаяние Сяо Ле за его воспитание.

Днем он готовился с Сяо Юнем, но ночью, он немедленно обнажал свою похотливую и развратную личность. Он и сам давно это почувствовал, и велика была вероятность, что это связано с родословной Изначального Бога-Дракона.
Возможно…

Он не хотел, чтобы Цянь Инь оставалась рядом с ним, и не хотел, чтобы она подглядывала за ним и раскрыла его «природу»… В конце концов, за последние несколько дней, когда Цянь Инь была рядом с ним, он был предельно честен и безразличен!

Чего он не знал, так это того, что каждый день между ней и Юнь Усинь, будет происходить много странных разговоров.
Юнь Усинь, — тетя Цянь, почему ты всегда называешь папу «мастер»? Как странно.

Цянь Инь, — поскольку мой хозяин посадил рабскую печать, я должна быть абсолютно предана ему в течение тысячи лет.
Юнь Усинь. — Рабская Печать? Что это такое? Это звучит как что-то плохое. Тетя Цянь, ты на самом деле… На самом деле, вы действительно не готовы называть моего отца мастером?

Цянь Инь, — возможность заставить меня носить рабскую печать связана с силой хозяина, это не имеет никакого отношения к тому, хочу ли я или нет.

По приказу Юнь Чэ, она серьезно ответит на любой вопрос Юнь Усинь.

— То есть в Царстве Боговотец тоже очень могущественная личность? — Глаза Юнь Усинь внезапно загорелись.

— Мм, мастер очень необычная личность, и более того, очень особенная личность… Возможно, его можно назвать самым особенным человеком в мире. — Цянь Инь`эр ответила.

— Хи-хи-хи… — Юнь Усинь стала необъяснимо счастливой, слушая её, и образ ее отца в ее сердце внезапно стал еще более высоким и таинственным. Она скрестила руки и сказала с тоской и грустью. — Скажи мне, понравится ли папе подарок, который я приготовила для него?

— Обязательно. — Цянь Инь ответила без колебаний. – Мастер, тот, кто больше всего подвержен эмоциональным оковам. Независимо от того, какой подарок маленький мастер подарит, он всегда будет любить её, не говоря уже о том сколько усилий и эмоций вложено в подарок маленького мастера.

— Хм! Мать и учитель тоже говорили то же самое! — Юнь Усинь посмотрела на» Золотую маску » Цянь Инь`эр и сказала, – тетушка Цянь, я хочу увидеть, как ты выглядишь, это возможно?

— Хозяин приказал и я не могу снять маску без его приказа. – ответила Цянь Инь`эр.

— Только один раз, только один раз, мне действительно любопытно.

— Я не могу ослушаться приказа хозяина.

«… »

— Скупая. — Юнь Усинь разочарованно сжала губы, а затем сказала. — Тогда… Папа сказал, что ты могущественна. Ты сильнее папы?

«… »

— Да. – Ответила Цянь Инь`эр.

— Ух ты! — Юнь Усинь воскликнула. — Ты можешь показать мне, насколько ты сильна!

— Я не могу этого сделать. – Сказала Цянь Инь`эр.

— А? Почему?

— Эта планета слишком хрупкая, если я использую всю свою силу, я определенно уничтожу ее. — Цянь Инь`эр отвечала очень искренне.

Юнь Усинь, «?»

… ….

— Таким образом, все готово.

Юнь Усинь осторожно держала свои руки вместе, и слабое, разноцветное свечение сияло между ее пальцев, освещая ее зрачки звездным светом.
Предмет в ее руке… Можно сказать, что впервые в её жизни, в него были вложены все ее усилия по подготовке подарка.

— Завтра день рождения прадеда. Папа его очень ценит. Отдать его папе сейчас или после дня рождения? — Юнь Усинь была в растерянности.
Цянь Инь`эр, была рядом с ней, сказала. — Чем позже, тем лучше, чем раньше, тем лучше.

Цянь Инь`эр была чрезвычайно холодным и немногословным человеком. Она не была сентеминтальна к словам, и тем более, намеренно не делала девушек счастливыми. Однако, после общения с ней в течение последних нескольких дней, Юнь Усинь уже давно привыкла к этому. Она немного подумала, потом сказала. — Ты права! Несколько раз до этого мой отец внезапно уходил, что если… Тогда давай найдем отца прямо сейчас.
Цянь Инь`эр слегка кивнула, указав пальцем, сцена перед её глазами мгновенно изменилась.

Пространство Голубой Полярной Звезды было для нее слабым, как тонкая бумага. В одно мгновение, она переместила Юнь Усинь к Юнь Чэ.
Почувствовав ауру, Юнь Чэ повернулся и собирался заговорить, когда Юнь Усинь нетерпеливо сложила ладони вместе. — Папа!Это подарок для тебя!

— О? — Он собрался что-то сказать, но тут же проглотил свои слова. Пять чувств Юнь Чэ бессознательно расслабились посреди ожидания, которое продолжалось более десяти дней, — уже готово? Я с нетерпением ждал этого в течение долгого времени…

— Хм?

Когда Юнь Усинь развела ладони, три разноцветных огонька, которые были исключительно чистыми, сияли в глазах Юнь Чэ.
То, что Юнь Усинь держала в руке, было тремя кусочками нефрита, которые имели разные формы и размеры; они были разных размеров и были слегка прозрачными, сияющими очень слабым блеском, и казались тремя разными цветами глазурованного нефрита.

И Юнь Чэ мог сказать с первого взгляда, что эти три куска глазурованного нефритового камня, были на самом деле тремя кусками глазурованного нефритового камня.

Это был тип нефрита, который можно было использовать для отпечатка и передачи звука. Они были распространены на всех уровнях царств (низшие, средние, высшие), и их значение было намного ниже, чем у обычного камня духовных образов… В конце концов, камень духовных образов мог одновременно запечатлевать и образы, а глазурованный звуковой камень мог только запечатлевать звуки.

И большую часть времени, это был просто побочный продукт в процессе изготовления голосового камень.

На Голубой Полярной звезде обычные глазурованные звуковые камни, которые использовали люди, были темно-серого цвета, и в них не было никакого духовного света. Что касается трех шариков в руках Юнь Усинь, то они были соответственно светло-золотистого, аквамаринового и алого цветов, и их блеск был исключительно чистым.

В Царстве Богов повсюду можно было увидеть разноцветные глазурованные звуковые камни, и никто не обратит на них внимание, даже если бы они были брошены на землю. Однако Юнь Чэ остро осознавал, что из-за скудности элементов и степени активности, красочные глазурованные звуковые камни были чрезвычайно редки на Голубой Полярной Звезде и появлялись только в экстремальных условиях с чрезвычайно активными элементами.
Вулканы, глубокие моря, пустыни…

Эти три разноцветных камня звуковой передачи были не только одинакового размера, но и чрезвычайно чистого цвета. Было ясно, что Юнь Усинь лично ходила в одну экстремальную среду за другой, и искала очень, очень долго…

— Какой красивый глазурованный камень. — Юнь Чэ улыбнулся, протягивая руку, чтобы мягко взять его из рук Юнь Усинь и положить в свою ладонь.

Три глазурованных камня были связаны вместе нитью зеленого и черного шелка, образуя очень простое ожерелье. Когда его палец коснулся нити, Юнь Чэ, казалось, что-то понял. Он использовал свой палец, чтобы слегка нарисовать «нить», » это… Настоящие волосы?

— Вот именно! — Юнь Усинь сказала с улыбкой, — длина в самый раз! Я вложила в него много Божественной Силы Феникса. Пока папа не сделает это нарочно, он точно не сломается.

— Ха-ха, как я могу сломать его? — Юнь Чэ рассмеялся.

— Это не важно. Юнь Усинь сделал маленький шаг вперед, её глаза мерцали звездным светом, и сказала с лицом, полным предвкушения, — быстро послушай голос, который я оставила для отца, это очень важно!

— Хорошо. — Юнь Чэ улыбнулся и кивнул, когда его пальцы коснулись глазурованного камня в середине.

Это был слегка золотистого цвета камень звуковой передачи, со стандартной формой сердца. Оставшиеся следы внутренней ауры на нем доказывали, что это была форма, которую Юнь Усинь очень тщательно создал. Когда внутренняя аура на кончиках его пальцев соприкоснулась с ним, голос Юнь Усинь раздался из камня.

— Папа, я так скучала по тебе.

Голос девушки был мягким и нежным, в нем звучали самые чистые и безупречные мысли. Не говоря уже о Юнь Чэ, даже Цянь Инь, которая стояла рядом, почувствовала тающее ощущение в груди.

— Это напоминание папе, что у тебя есть дочь, ты не можешь всегда бегать на улице, ты должен часто возвращаться! — Юнь Усинь нахмурила брови, но ее тон был полон серьезности.

— Хорошо… — губы Юнь Чэ несколько раз дрогнули, прежде чем он мягко сказал, — я обещаю, что всегда буду рядом с тобой, когда решу этот вопрос.

— Хе-хе, папа сказал это! — Юнь Усинь перевела взгляд. — А двое других камня, оба они очень важны!

Юнь Чэ коснулся пальцем левой стороны глазурованного камня. Камень был светло-голубого цвета правильный треугольник, и он нес острое чувство, что его преднамеренно высвобождают.

— Папа, ты не можешь сделать ничего опасного!

На этот раз голос девушки был исключительно серьезен!

Юнь Чэ рассмеялся, — эта таблетка, должно быть, чтобы напомнить мне защитить себя, верно?

— Хм, хорошо, что папа знает. — Нос и губы Юнь Усинь слегка приподнялись в то же время, — мать, учитель и другие все сказали, что отец всегда готов быть героем и делать некоторые очень опасные вещи. Было много раз, когда он чуть не погиб!

Юнь Чэ: «…»
— Мне плевать на прошлое! Однако теперь у папы есть дочь! Отец, из-за которого его дочь потеряла отца, был самым презренным отцом в этом мире! Итак! Папочке определенно не позволено делать ничего опасного в будущем! Ни малейшей опасности!

— Даже если тебя назовут трусом, ты не сможешь!

— Хорошо… Хорошо. — Юнь Чэ прикрыл грудь и сказал очень серьезно, — я обещаю Усинь, что независимо от того, куда я пойду в будущем, я буду хорошо защищаться и не сделаю ничего опасного.

Его взгляд упал на третий глазурованный камень.

Этот духовный камень был алого цвета и содержал довольно сильное пламенное дыхание. Вполне вероятно, что они нашли его в месте, похожем на лаву. Что удивило Юнь Чэ, так это его форма. Она была очень неправильной формы, и когда он посмотрел на нее под другим углом… Она казалась маленьким сжатым кулачком?

— Это… Кулак? — Спросил Юнь Чэ.

— Вот именно! Юнь Усинь кивнула, — это кулак! Его очень трудно сделать, я долго лепила его в эту форму, и я почти сломала его! Голос внутри тоже очень важен!

Хм… Кулак…

Юнь Чэ было немного любопытно, что оставила его дочь, поэтому он мягко постучал пальцем.

— Папа! Ты не можешь ею [ББ] воспользоваться!

Юнь Че: (¯w ¯;)

— Хехехех. — Юнь Усинь прищурился и хитро рассмеялась, — это то, что я сказала сама. Мать и учитель не возражали против этого!

— Твоя мать должна была отшлепать тебя, когда научила такому странному слову, как «флирт с цветами и травой»! — Юнь Чэ стиснул зубы.

— Мама также попросила меня передать отцу, что, когда он тайком делает странные вещи с другими тетушками на улице, он должен быть осторожен, чтобы не наткнуться на этот глазурованный камень.

«~!» «[@] # $%… »

Юнь Чэ коснулся своего лба. — О мой Бог! Моя маленькая фея! Подумать только, что она тоже будет испорчена…

— А? — Юнь Усинь моргнула, — папа! — У тебя очень странное выражение лица. Тебе не нравится этот подарок?

Юнь Че покачал головой и улыбнулся. — Конечно, нет! Это самый драгоценный подарок, который я получал в своей жизни, как я могу не любить его?

С этими словами он поднял цепочку глазурованных камней и очень серьезно и очень осторожно надел ее себе на шею.
Основываясь на знаниях и уровне Юнь Чэ, глазурованный звуковой камень был очень обычным объектом. Однако эти три камня несли бесценное сердце и мысли его дочери.

— Я буду носить его вечно, чтобы слышать эти звуки каждый день, где бы я ни был.

Он шагнул вперед и раскрыл объятия, нежно обнимая дочь. Бессознательно его руки мало-помалу сжались.

— Ах … — тихо простонала Юнь Усинь, — папа, твое сердце бьется очень быстро.

— Да. — Юнь Чэ закрыл глаза, и на его лице появилась самая нежная, самая безупречная улыбка в его жизни. — Безумно, дочь моя, спасибо.
— Айя, айя, айя, — эти несколько тихих слов заставили Юнь Усинь почувствовать себя немного смущенной. — Это всего лишь маленький подарок, папа не должен говорить такие странные вещи.

— Не только поблагодарить за подарок, но и поблагодарить за то, что у меня не хватило духу сделать тебя самым счастливым человеком на свете?

— А? — Юнь Усинь была поражена.

— Усинь, я надеюсь, ты помнишь. — Юнь Чэ прошептал ей на ухо, — Не важно, что случилось в прошлом, не важно, что случится в будущем, пока ты вечно счастлива и в безопасности, я все еще самый счастливый человек в этом мире.

— Хм! — Юнь Усинь тихо ответила, она тихо обняла отца и положила голову ему на плечо.

Взгляд Цянь Инь`эр изменился. Этот взгляд, на самом деле, был задумчив в течение очень долгого времени… Когда она, наконец, отвела взгляд, ее золотые глаза вспыхнули с необъяснимым чувством потери и печали, с которым даже она сама была незнакома.